Красные розы
Оригинальное название «Rosas rojas»
Перевод Мария
Красные розы
Автор: Меркурио
Чтобы жить
Я часто говорил тебе, что, перед тем, как это сделать,
Нам нужно было хорошо подумать,
О единении души и тела,
И также надо было понять,
Что недостаточно отдать лишь жизнь за меня
Что не было достойно укрыться в моем провале, в тебе
И сейчас ты видишь, что произошло
В конце всего, через столько лет,
Ты чувствуешь огромную усталость,
И хотя мучительно это все, ты должна признаться в этом.
Сам я надеялся, что день настанет,
И заберет всю грусть, хранимую тобой,
Я сделаю тебя счастливой.
И хотя ты горькие слезы льешь все годы
Поддерживая жизнь,
И я могу сказать, что боль моя не меньше и не хуже,
Но я не чувствую уже ее.
И сейчас с напрасным усердием стараюсь,
Восполнить нами потерянное время,
Оставляющее нас побежденными.
Без знания того, что называют любовью, чтобы жить.
Чтобы жить.
Пабло Миланес
Запад обливался светом, покрывающим позолотой гору. Автомобиль обогнул последний изгиб дороги, и Анни уже знала, что через несколько мгновений сможет увидеть Дом Пони. Каждый месяц она приезжала в Чикаго, чтобы увидеть двух своих матерей и Кенди. Этот жест с ее стороны вызывал некоторые проблемы. Миссис Брайтон была очень недовольна настойчивостью своей дочери ездить в столь дальние поездки, которые, согласно ее мнению, сводили на нет все ее усилия, чтобы Анни смогла играть роль уважаемой дамы в обществе. Тем не менее, девушка поняла, что только со своим прошлым и постоянным контактом с теми, кого она так сильно любила, она сможет достойно существовать в этом мире.
Вскоре эти поездки уже не будут проблемой, потому что через несколько недель она выйдет замуж за Арчибальда Корнуолла и будет, в конце концов, сама себе хозяйкой, не отдавая отчета о своих шагах своим приемным родителям. До этого события оставалось лишь два месяца, и хотя она усердно готовилась в течение года, она все же чувствовала, что у нее осталось еще много дел. Как раз это и было одним из аргументов ее матери, чтобы та в этот раз отказалась от своей поездки в дом Пони:
- Ты выйдешь замуж менее, чем через восемь недель, а мы еще не до конца подготовили твое приданое. Ты могла бы, по крайней мере, отложить свою поездку на потом, Анни.
Однако, все попытки миссис Брайтон были тщетны. Анни была убеждена, что сейчас, как никогда ранее, ей надо было увидеть Кенди. Иначе ее фрейлина никогда бы не нашла время, чтобы примерить хоть одно платье и выбрать прическу на свадьбу. Одержимость Кенди своей работой приводила Анни в полное отчаяние.
- Она должна будет поехать со мной в Лейквуд, и там-то я за нее возьмусь, - подумала Анни, бросая взгляд на пакет, невинно лежащий на заднем сиденье автомобиля. Это был самый красивый шелк, который Анни смогла найти в одном из своих любимых магазинов. В те послевоенные дни было истинным чудом достать китайский шелк и за короткий срок сшить два платья. Такой же пакет был послан во Флориду, для Патриции О’Брайен, а другой, на заднем сиденье автомобиля, был предназначен Кенди.
Анни вновь улыбнулась. Мгновение спустя верх крыши Дома Пони показался на горизонте.
Кубики льда весело звякали в глиняном кувшине с холодным чаем. Анни смаковала прохладу напитка в своем горле, одновременно с радостью разглядывая гостеприимную комнату, в которой она так часто играла, когда была ребенком. Гостиная с окнами, выходящими на запад, наполнилась светом последних часов дня, и аромат компота, исходящий из кухни, идеально довершал домашнюю картину, которая бережно хранилась в ее памяти с самого нежного возраста.
- Что они сейчас готовят? - спросила Анни блондинку, когда та подлила еще чаю себе в стакан.
- Яблоки и чернику. Наши любимые, - улыбнулась белокурая девушка, подмигнув. - Мистер Картрайт принес нам такое количество яблок и черники, что хватит еще на целую зиму.
- Очень великодушно с его стороны, - сказала Анни, осматривая комнату и вспоминая, как малышка Кенди играя, пряталась в платяном шкафу. Неожиданно ее глаза наткнулись на большой букет красных роз, стоящий на столе мисс Пони. - Откуда эти цветы? - заинтригованно спросила Анни, на что Кенди ответила пожатием плеч.
- Их принесли вчера с почтой. Это очень странно, - задумчиво добавила Кенди.
Анни встала со стула и направилась к столу, где стояла ваза, полная роз. В листве она смогла увидеть карточку. Инстинктивно она посмотрела на свою подругу изучающим взглядом.
- Их прислали для меня, - объяснила Кенди. - Ты можешь прочитать это в карточке.
Не задерживаясь, Анни открыла послание и увидела в ней лишь печать продавца и имя Кенди, без имени отправителя или любого другого сообщения.
- Тут не сказано, кто их послал, - прокомментировала все более заинтригованная Анни, и Кенди не смогла не позабавиться разочарованным выражением лица подруги.
- Да. Поэтому я и говорю, что это очень странно, - добавила блондинка, вставая и приближаясь к ней.
- И что ты намереваешься делать? - спросила Анни.
- Намереваюсь делать? А разве я должна что-то делать? - смеясь, спросила Кенди, завязывая передник на талии.
- Конечно же, узнать, кто твой поклонник, посылающий тебе эти цветы, - предложила Анни, так как не могла поверить в недостаток женского любопытства у своей подруги.
- Кто тебе сказал, что это поклонник? - пошутила блондинка.
- А кто еще может посылать тебе розы, Кенди?
- Ну... возможно, какой-нибудь благодарный пациент, - просто ответила Кенди. Некоторое время назад она каждые пятнадцать дней сопровождала доктора Смита в его визитах в отдаленные места, однако, когда доктор не мог ходить с ней, она целую неделю одна добиралась до пациента, который нуждался в ее помощи. Кенди никогда не получала компенсации за этот труд.
- Если бы это был один из твоих пациентов, то он бы послал тебе какой-нибудь фрукт или что-то вроде этого, но никак не цветы. Посмотри на карточку, она принадлежит единственному продавцу цветов, который работает в Лейквуде. Тебе не кажется это странным, Кенди! Если твои пациенты не могут оплатить тебе твои визиты и твою помощь, то не может быть, чтобы они послали тебе такой дорогой подарок, - ответила Анни, начиная, приходить в отчаяние из-за недостатка романтизма у своей подруги.
- В любом случае, он робкий поклонник, - пошутила Кенди, вновь помещая карточку между листвой роз. - И тем более, мне никогда не нравилось знакомиться с незнакомыми мужчинами таким образом. Боюсь, мы никогда не сможем узнать, кто он такой, - добавила блондинка, направляясь на кухню.
- Завтра мы это проверим, - настаивала Анни, следуя за Кенди туда, где ворковали кастрюли с прохладной водой.
- И как ты думаешь сделать это? - спросила Кенди, поднимая брови.
- Завтра ты приедешь в Лейквуд на примерку платья? - Кенди еще не понимала смысла разговора. - Хорошо, там мы встретимся и пойдем к продавцу цветов узнать, кто твой робкий поклонник, пославший тебе эти цветы, - закончила Анни с триумфальным жестом, из-за которого Кенди закатила глаза, не понимая, откуда у ее подруги такое романтическое воображение.
- Да, мисс, я точно помню то, о чем Вы упоминаете, - ответил девушке продавец в цветочном магазине. Продавец подумал, что это, несомненно, была очень важная дама. Ему лишь потребовалось взглянуть на самую дорогую парижскую шляпку и на соответствующую одежду на ней. Белокурая девушка, которая была с ней, вероятно, была ее компаньонкой. - Эти цветы, согласно моей памяти, предназначались для мисс Кендис Уайт Эндри.
- Да, - взволнованно ответила Анни, - Нам бы хотелось узнать личность того, кто послал эти цветы.
- Вы мисс Эндри? - спросил он у Анни.
- Нет, но... - вовремя ущипнув ее, Кенди тем самым напомнила ей, что та обещала не раскрывать ее имя. - Речь идет о моей подруге. Как Вы наверно догадываетесь, она очень заинтригована и попросила меня спросить у Вас, кто послал ей эти цветы, - ответила Анни, думая, что она не так уж глупа, чтобы проболтаться.
- Мне очень жаль, мисс, но я боюсь, что не могу удовлетворить Ваше любопытство, - ответил он, качая головой.
- Вы хотите сказать, что не можете мне раскрыть эту информацию, а если моя подруга Вас спросит об этом? - спросила Анни, улыбаясь. Кенди лишь позволила себе маленький вздох раздражения.
- Нет, мисс, это все равно. Я не знаю имя человека, который послал эти цветы. Мне пришел приказ из нашего отделения в Индиане, а они не говорят мне имя отправителя.
Кенди села напротив простенького туалетного столика и начала расчесывать волосы. Ее губы дрогнули в улыбке, когда она вспомнила события дня. Анни была неутомима, когда речь шла о покупках и посещении модельеров. Ее подруга не была удовлетворена до тех пор, пока каждая деталь наряда Кенди не была тщательно выбрана и упакована. Сейчас только не хватало примерки наряда. Кенди нравились кружевные шляпки с перьями, равно как и любой девушке, но она не могла позволять себе такую вольность. Нет, жизнь не давала ей думать о таких вещах.
С мисс Пони и сестрой Марией они планировали расширить дом Пони, и у нее не было времени думать о фривольностях. Обе дамы доверили ей ответственную работу, которую раньше выполняли сами, пока они посвящали себя организационным планам Дома Пони. Кенди чувствовала себя ответственной, так что она занялась детьми и своими пациентами, не оставляя времени для чего либо другого. Кенди еще раз взглянула на себя в зеркало.
- Нет, шляпки, перчатки и кружевные зонтики не для меня. И у меня нет времени для всех этих вещей... и для загадочных поклонников, - смеялась она, видя свое отражение в зеркале.
Ей пришлось повторять Анни тысячу раз, что она никого не знала в Индиане, и понятия не имела, кто послал ей эти розы. Бедной Анни, в конце концов, пришлось смириться, но она никогда бы не поверила в то, что эти цветы прислали ей ее пациенты.
- Любовь... - вздохнула Кенди, покидая табурет и направляясь к окну, где ее зеленые глаза затерялись в ясном весеннем небе, украшенном звездами, - всегда была не для меня. Так лучше.
- Кенди, Кенди! - звала ее мисс Пони.
Девушка встала со скамейки, на которой сидела, доя корову. Она подняла бадью с молоком и, ласково похлопав корову по боку, простилась с ней и направилась к выходу стойла.
- Я уже иду, мисс Пони! - крикнула блондинка, энергично шагая в сторону кухни. На половине пути пожилая дама вышла ей навстречу.
- Опять почта пришла, - сказала женщина с озорным выражением на лице с морщинками, которые Кенди так сильно любила.
- О, нет, только не снова, - сказала Кенди, мотая головой и в душе начиная смеяться над волнением, которое испытывала мисс Пони каждый раз, когда с почтой приносили новый букет роз, - "Кажется, они все скоро умрут от любопытства", - весело подумала она.
- Так их снова прислали. Уже четвертую неделю их присылают каждый понедельник и каждую пятницу. Что ты собираешься делать?
Кенди подумала, что этот вопрос слишком часто задается последнее время.
- Поставлю их в вазу, как всегда, - ответила она, оставляя бадью с молоком на столе и снимая перчатки. Ее глаза вновь столкнулись с громадным букетом роз.
- Ты даже не прочтешь карточку? - спросила сестра Мария, готовясь вскипятить молоко и одновременно притворяясь безразличной, но недостаточно ловко, чтобы обмануть Кенди. - "Они кажутся маленькими озорницами", - думала блондинка.
- Там не будет ничего нового, - спокойно ответила Кенди, но, увидев настойчивый взгляд монахини, направилась к розам и вытащила из листвы карточку.
- Хорошо. Я сделаю это, чтобы вы двое успокоились, - сказала белокурая девушка, улыбаясь и доставая записку. Однако в этот раз все оказалось не так, как всегда. В глазах девушки читалось удивление, когда она увидела, что там было написано нечто большее, чем только ее имя.
- Что там написано, Кенди? - заинтригованно спросила мисс Пони, увидев выражение лица Кенди. Глаза девушки довольно долго изучали послание. Но потом, не говоря ни слова, она отдала карточку в руки пожилой даме, которая, в свою очередь, прочитала послание вслух и с удивлением:конецформыначалоформы
" Покорный данник, верный королю,
Я, движимый почтительной любовью,
К тебе посольство письменное шлю,
Лишенное красот и острословья.
Я не нашел тебя достойных слов.
Но, если чувства верные оценишь,
Ты этих бедных и нагих послов
Своим воображением оденешь.
А может быть, созвездья, что ведут
Меня вперед неведомой дорогой,
Нежданный блеск и славу придадут
Моей судьбе, безвестной и убогой.
Тогда любовь я покажу свою,
А до поры во тьме ее таю. " (1)
Мисс Пони умолкла, и молчание воцарилось между тремя женщинами. Не сказав ни слова, Кенди выбежала из кухни и направилась по дороге к холму.
- Там написано что-то еще? - спросила, наконец, сестра Мария, преодолев свое удивление.
- Нет, только эта поэма, - ответила мисс Пони.
- Тогда почему Кенди выбежала так, будто за ее душой гонится дьявол? - спросила монахиня, ничего не понимая.
- Возможно, эта поэма о чем-то ей сказала.
- Мне кажется, только одно: у ее поклонника превосходный вкус поэзии, - ответила монахиня, беря розы и ставя, как всегда, их в вазу.
- Конечно, сестра Мария, но я долгое время не видела ее такой взволнованной. Скорее всего, не мы забыли о чем-то спросить ее, а она сама не хочет говорить об этом...
- Это только совпадение, - повторяла Кенди, задыхаясь, стояв около Отец-дерева. - Нет... Этого не может быть... Это невозможно.
Девушка упала на колени, неожиданно почувствовав себя изнуренной, но причина была не в физической усталости. Глядя на свои руки, она поднесла их к лицу и могла все еще ощущать розы между пальцев.
- Возможно, это лишь злая шутка, - думала блондинка, чувствуя, как теплые слезы побежали по ее щекам. - Может быть, Элиза захотела немного поразвлечься... Но откуда она может знать?.. Эту поэму...
Дни продолжали идти своим чередом, и с неизбежным визитом Анни вновь коснулась дверей Дома Пони. Всего через три недели состоится ее свадьба.
Девушка сразу же заметила новый букет красных роз на столе. Мисс Пони, посылая ей знаки за спиной Кенди, добилась того, чтобы девушка не отпустила ни единого комментария по этому поводу.
- Я вижу, этот загадочный поклонник продолжает посылать ей цветы, - сказала, наконец, девушка пожилой даме, когда Кенди ушла вечером навещать своих пациентов. - Кенди до сих пор продолжает настаивать, что это ошибка или простой жест благодарности ее какого-то старого пациента?
- Нет. Сейчас она уже ничего не говорит, - вздохнула мисс Пони. - Особенно с тех пор, как в этих карточках начали писать нечто большее, чем просто имя Кенди.
- Значит, вы уже знаете, кто их посылает? - спросила еще более заинтригованная Анни.
- Нет, цветы продолжают прибывать без имени отправителя, но... - мгновение женщина сомневалась, - ... один раз там была написана поэма, которая сильно взволновала Кенди, и с тех пор, когда приносят новый букет, он сопровождается неким посланием, которое приводит Кенди в грустное или плохое настроение. Она говорит, что с ней все в порядке, но она не может нас обмануть.
Анни не проронила ни слова. На минуту, в ее разуме возникло то же самое предположение, какое ранее возникло у сестры Марии и мисс Пони, но, как и они, она немедленно отвергла его. Этого не может быть... А если это и так, то это очень грустно.
- Возможно это кто-то, кого, Кенди знает, - осмелилась сказать Анни низким голосом. - Может быть, это кто-то, кем она не интересовалась, и сейчас он проявляет настойчивость. Скорее всего, он не оставит ее в покое еще долгое время.
- Возможно, дочка, возможно, - ответила мисс Пони, но ни одна из них не была удовлетворена этим объяснением.
Повозка шумно ехала по дороге, приближаясь к Дому Пони. Теплая ночь уже спустилась на поле, и весенние ароматы окутали молчаливую атмосферу. Погруженная в свои мысли, Кенди возвращалась в свой дом.
"Бесполезно сердце пробовало остыть. Устав от безнадежных проб, оно сдалось... Могу ли я вернуться?
Разум девушки выучил каждое полученное сообщение, терзаясь долгими часами в ночной тиши. Каждое новое послание наполняло ее забытыми надеждами и погружало в отчаяние.
"Никогда я не забуду первые частицы света, освещающие твое лицо под летним небом".
Каждое слово запечатлелось в ее сердце, указывая на секретные уголки ее памяти. Послания по-прежнему приходили анонимно, но чем больше их появлялось, тем меньше было необходимости узнать его имя.
"Я помню вечера, прожитые с тобою. Я помню звуки стрекозы в полете. Я помню также твой душистый запах розмарина, а ты помнишь?"
Она провела несколько дней, думая, что это была всего лишь злая шутка. Однако, ее уверенность в этом быстро исчезала. И ее догадки причиняли ей горечь. Кенди не могла понять, почему те послания осмелились затронуть давно обговоренное расстояние.
"Дождь пролился над заливом. Каждый год мое сердце вспоминает и возвращается в тот последний момент, где все... все сводится к тебе".
В конце концов, этим утром пришло последнее сообщение, которое запутало ее еще больше:
"Прошло 1216 дней с тех пор. Сегодня 20 апреля. Вскоре я перестану считать дни".
Кенди знала, что сообщение намекало на неясный срок. Она ждала и в то же время боялась этого дня.
Кенди нервно поглаживала стол рукой. Она любила Чикаго, но потеряла свою приспособленность к большим городам. Она ненавидела настойчивые взгляды посетителей кафе, следовавшие за ней, как только она вошла и открыла дверь. Все они хорошо знали, что она была наследницей состояния одной из самых богатых семей. Она ненавидела сжатие корсета, шуршание нижних юбок при ходьбе и невозможность остаться незамеченной, когда все знали, что она принадлежала к клану Эндри. Но из-за Анни она была готова вынести все это, элегантно попивая чай, поданный официантом. Ей надо потерпеть всего несколько дней, и после свадьбы Анни она вернется в спокойное уединение своей жизни в горах.
- Ты знаешь, тебе очень идет этот цвет, - Анни гордо оценивала свой выбор. - Розовато-лиловый - это цвет блондинок.
- Ты так думаешь? - рассеянно спросила Кенди.
- И эта шляпка, которую ты выбрала, ты выглядишь в ней ангелом. Ты всегда должна так одеваться.
- Да, я уверена, что хорошо бы смотрелась в этой шляпке и в кружевных перчатках, доя корову или стирая постельное белье детей, - смеясь, с иронией ответила девушка.
- Ты невозможна! - пожаловалась Анни, размахивая ложечкой, которой она только что насыпала сахар к себе в чай.
Устрашающе вращая глаза, Кенди едва не показала язык своей подруге, забыв о том, что она должна вести себя достойно в обществе, когда официант приблизился к ней с серебряным подносом.
- Мисс Кендис Уайт Эндри? - спросил он.
- Это я, - просто ответила блондинка.
- Это сообщение для Вас, - сказал он, оставляя на столе сложенный пополам лист бумаги и благоразумно удаляясь.
Заинтригованная Анни смотрела на подругу, спрашивая ее глазами. Кенди парализовало.
- Ты не собираешься читать записку? - спросила Анни.
Блондинка не ответила. Неуверенной рукой она развернула листок. Буквы, выделявшиеся там, буквально взорвались у нее перед глазами. Каждая строка, каждая тильда были безупречны. Слова, написанные в нем, были лишь деталями. Ей достаточно было увидеть только букву, чтобы понять, кто это написал.
"Обещание, данное тебе, я больше не могу сдерживать. Я больше не могу выносить это расстояние".
Кенди подняла взгляд и начала искать кого-то меж столами. Она разглядывала силуэт каждого человека, каждую линию мужской спины, но не нашла того, кого искала. Его уже там не было, но все же он был.
- Что там написано, Кенди? - еще более настаивала Анни, увидев бледность лица подруги.
- Это всего лишь... от управляющего ресторана, - заикаясь, ответила она.
- Но что он написал тебе, что ты так занервничала? - спросила Анни.
- Кажется, он знает Альберта, - быстро импровизировала Кенди. - Он передает ему привет, но...
- Но что, Кенди?
- Я боюсь скомпрометировать Альберта. Весь мир хочет приблизиться к нему, чтобы добиться его благосклонности, - объяснила Кенди, удовлетворенная, что может высказать подходящие оправдание. - Анни, пожалуйста, давай оплатим счет и уйдем отсюда. Я не хочу, чтобы управляющий подошел к нашему столику и попросил встречи с Альбертом.
- Хорошо. Сделаем, как ты хочешь, - ответила Анни, второпях оставляя деньги на столе и догоняя Кенди, которая уже встала и направлялась к выходу ресторана, как будто убегала от своего злейшего врага. Первый раз в своей жизни Анни поняла, что Кенди ей солгала.
Наряд висел на вешалке, отглаженный и открахмаленный до совершенства; единственным декоративным украшением на нем были крошечные ирисы и французское кружево, подчеркивающие бледно-зеленый шелк. Кенди знала, что Анни специально выбрала этот цвет, чтобы подчеркнуть глаза своей фрейлины.
- Любопытно, - подумала Кенди, садясь на диван около окна и разглядывая свое платье посреди теней комнаты. - Я чувствую себя такой радостной из-за этой свадьбы. Нехороший знак, - сказала себе девушка. - Прошло уже много времени с тех пор, как последний раз я думала о том, чтобы выглядеть красивой. Я не должна позволять, чтобы эти мысли так и оставались у меня в голове. Я не могу позволить себе кокетничать... Сейчас более чем никогда.
Она ненавидела это странное ощущение, не покидавшее ее последние два месяца. В течение трех лет ее жизнь была спокойной, полной ежедневными заботами и маленькими целями. Она добилась того, чтобы жить вдали от тех трепетаний и беспокойств, терзавших ее в прошлом... Все так и было до появления красных роз и поэм, и сейчас это последнее вызывающее беспокойство послание, переданное официантом, лишь усилило ее волнение.
Сейчас у нее уже не оставалось ни малейшего сомнения, кто стоял за всем этим. Увидев одну-единственную букву, написанную с бесстыдной естественностью и своеобразной силой в каждой строке послания, она не могла лишь понять, почему он нарушил ту молчаливую договоренность столь мелодраматическим способом.
Девушка не смогла избежать иронической улыбки, появившейся у нее на устах. Он всегда использовал такие повествования, и если бы ситуация не была такой печальной, то она была уверена, что это было бы и смешно, и льстиво. Но раз все было так, как сейчас, она понимала, что вся эта шарада закончится так же, как и каждый любовный эпизод в ее жизни. Когда она тогда приняла решение, ей надо было следовать ему: отказаться и вновь позволить уйти. В конце все было бы гораздо труднее и болезненнее, чем в предыдущий раз. Она ненавидела его за это. Она ненавидела его за это безответственное и непочтительное поведение, но также она ненавидела и себя, потому что ее собственная природа вынуждала ее терять чувство того, что должно быть правильным.
- Ты светишься, как драгоценный камень, и если бы ты не была моей приемной дочерью, то мое сердце было бы в смертельной опасности, - шепнул Альберт в ухо блондинки, пока он подавал ей руку, чтобы войти в церковь.
- Да, но если бы ты не был моим другом и братом, возможно, сейчас я бы ревновала тебя ко всем девушкам, которые осаждают тебя, и с которыми ты забавляешься игрой в кошки-мышки, - довольно ответила Кенди и своим комментарием пристыдила своего друга.
- Ладно, давай больше не будем говорить об этом, - сказал он ей, меняя тему. - Шафер и фрейлина должны сделать триумфальный выход прямо сейчас, и я бы не хотел задерживаться, - прошептал он ей и с гордо поднятой головой вместе с Кенди вошел в церковь.
Церемония была очаровательна и эмоциональна. Нервный жених, улыбающаяся невеста; ее мать молча плачет, а отец светится и меланхолией, и гордостью; шафер чуть не забыл про кольца, и фрейлина с милой улыбкой стояла в своем бледно-зеленом платье... Улыбка лишь на устах, улыбка, о которой никто не мог сказать, что она скрывала лишь непреодолимую грусть. Казалось, что нежные обещания любви, в которых они клялись, сговорились против Кенди.
- "Анни и Арчи прошли длинный путь вместе", - думала Кенди, наблюдая за нежными взглядами, которыми обменивались влюбленные напротив алтаря. Она знала, что сначала сердце Арчи не принимало эту помолвку. Однако, нежная любовь Анни была вознаграждена его привязанностью. Да, Арчи и Анни вступали в брак с самой чистой и настоящей любовью, которая может существовать между мужчиной и женщиной. Эта любовь была несомненным доказательством того, что сердце может изменить курс.
Почему тогда другое сердце, которое, как она думала, несколько месяцев назад было чужим и далеким, противилось забвению того, что уже должно быть мертвым? Для нее было истинным удовольствием наблюдать за влюбленной парой... Но все же она чувствовала и ужасное огорчение, думая в этот момент, что никогда не сможет занять то место, на котором стоит сейчас Анни...
- "В определенной степени, это всегда было так", - огорченно подумала Кенди. - "У нее всегда было то, что хотела иметь я, но очень странно, что я никогда раньше не чувствовала зависть к ее счастливой судьбе..."
- "Такие грустные мысли не должны появляться в такой счастливый день", - сказала сама себе Кенди. И она решила, что будет веселиться на празднике, танцуя каждый вальс и каждую польку. Много молодых людей поддались ослеплению живых глаз фрейлины уже новоиспеченной миссис Корнуолл. Приглашения на танец не заставили себя долго ждать.
Если бы Анни так сильно не любила Кенди, то, возможно, расстроилась бы, что ее подруга превратилась в центр внимания. Однако, романтическое воображение Анни подсказало ей блестящую идею, состоящую в том, чтобы Кенди, наконец-то познакомилась с человеком, который станет любовью всей ее жизни, и забудет о своем упрямом решении остаться незамужней как мисс Пони. Возможно, она могла бы проделать совершенный трюк этой же самой ночью.
Однако Элиза была проворнее, и стала гордой победительницей, поймавшей букет невесты. Анни повернулась, ища глазами лицо Кенди и осуждая ее за медлительность. Кенди лишь улыбнулась в ответ, невинно поднимая плечи.
- "Я надеюсь, что она скоро выйдет замуж", - думала Кенди, смеясь в своей душе. - "Возможно, она сможет вылечиться от своей злости".
Неожиданно произошло нечто, что прервало размышления Кенди и веселье скопления людей. Девушки все еще были взволнованы, рассматривая красивый букет из орхидей и цветков цитрона, который поймала Элиза, когда четверо слуг дома Эндри вошли в гостиную, неся необычайно огромный букет и оставляя его в центре гостиной. Раздались голоса, высказывающие свои мысли о том, что это был подарок жениха своей невесте, хотя было странно, что юноша выбрал красные розы для такого случая.
Пятый слуга, следовавший за четырьмя другими, громко спросил:
- Мисс Кендис Уайт Эндри?
- "Не может быть!" - подумала Кенди, желая в этот же самый момент, чтобы земля разверзлась под ее ногами.
- Это я, - смогла выговорить она, смирившись с мыслью, что она получала эти розы публично.
- Мисс, эти четыреста роз - для Вас, и тот, кто их послал, велел мне сказать, что для того, кто ждет, месяца превращаться в года, а года в века, - сказал слуга, и, кратко выразив почтение, вышел из гостиной, оставляя за собой стену перешептывания.
- Какой красивый жест! - слышались восклицания со всех сторон.
- Уверена, это отчаявшийся поклонник, - комментировала какая-то дама, улыбаясь за веером.
- Элиза! Ты знаешь, кто ухаживает за твоей кузиной? - спросила девушка, стоявшая рядом с мисс Леган.
- Нет, и меня это не интересует, - ответила она с презрением. - Я уверена, что это какой-нибудь экстравагантный тип, у которого ужасное воспитание, раз он решил сделать это публичное афиширование... Ведь это свадьба моего кузена Арчибальда. Какая вульгарность!
Шепот продолжался, и Кенди стояла посреди гостиной около роз. Секунду она не знала, что ей делать: смеяться, плакать или успокоить свое раздражение. Однако, вспомнив, что эта была свадьба Анни и Арчи, ей меньше всего хотелось расстраиваться из-за этой дерзкой выходки.
- Хорошо, но мы, кажется, забыли, зачем собрались сегодня здесь, - сказала девушка со спокойным лицом, обращаясь к людям. - Я не думаю, что мы должны придавать такое большое значение этому, когда сегодня нас собрал здесь более важный повод, - и с этими словами Кенди взяла бокал шампанского. - Я предлагаю тост. Давайте поднимем бокалы и выпьем за истинную любовь мистера и миссис Корнуолл.
Все бурно согласились, и через несколько минут вновь заиграла музыка, приглашая танцевать девушек и молодых людей. Произошедшее несколько минут назад стало лишь темой для сплетен, не прерывая радости праздника.
- Ты удостоила бы меня чести потанцевать со мной? - Кенди сразу узнала голос за своей спиной, и плечи девушки расслабились, как только она услышала его.
- Сейчас с большей радостью, чем никогда, - ответила она, поворачиваясь и беря руку Альберта. Так с общей естественностью они начали двигаться в такт музыке.
- Я должен сказать тебе, что горжусь тем, как ты вышла из этой ситуации, - прокомментировал Альберт.
- А что мне еще оставалось делать? Я не собиралась весь вечер обсуждать со всеми это происшествие, - ответила она, стараясь отрицать важность события.
- Но я подозреваю, что ты знаешь, кто их послал, - заявил Альберт, слабо улыбнувшись.
- Да, - ответила блондинка, и перемена в ее лице не ускользнула от Альберта.
- Это кто-то важный для тебя?
- Да, но не в том смысле, в котором ты думаешь, - сказала девушка с особенным блеском в глазах, и Альберт понял, что она ни с кем не собиралась обсуждать это, даже с ним, ее всегда доверенным лицом и советником.
- Я понимаю и уважаю твое решение, - ответил он, и тема осталась закрытой.
Она должна была признаться себе, что горела желанием открыть и прочитать послание, которое ей вручили вместе с розами. Но Кендис У. Эндри научилась вести себя как элегантная дама, и дождалась, пока эта щекотливая сцена забылась в музыке, шампанском и поздравлениях. Она незаметно вышла из гостиной и открыла послание:
"Давно не видел я тот взгляд,
Причину горя и отрад;
Вотще я не жалел труда
Забыть о нем - и навсегда;
Да, хоть я Альбион кляну,
Любить могу я лишь одну.
Я одинок средь бурь и гроз,
Как без подруги альбатрос.
Смотрю окрест - надежды нет
Мне на улыбку, на привет;
В толпе я шумной потону -
И все один, люблю одну.
Прорезав пенных волн гряду,
Я на чужбине дом найду,
Но, помня, милый, лживый лик,
Не успокоюсь ни на миг
И сам себя не обману,
Пока люблю я лишь одну" (2)
1250 дней, более сорока месяцев, четыреста лет.
Я прошу тебя, хотя бы выслушать меня.
Сегодня вечером... Бульвар Росенберг 123.
К посланию прилагался ключ.
- "Зачем я это делаю?" - вновь спрашивала себя Кенди, пока автомобиль ехал по широкому проспекту. Чем боьше ей казалось это сумасшествием, тем сильнее она понимала, что не могла предотвратить чувство радости в душе. Сначала она вызвала по телефону такси, а потом, пока ждала его прибытия, писала записку для Анни, в которой она старалась самым возможным способом объяснить свой отъезд, хотя и прекрасно знала, что после случившегося этим вечером Анни никогда не поверит ее объяснениям.
Минуты спустя, она сидела на заднем сиденье автомобиля, который вез ее в неизвестном направлении. Она могла бы полностью проигнорировать это послание или хотя бы послать слугу вместо себя с первым же извинением, которое могло прийти ей в голову... Она могла много чего сделать, но из всего она выбрала самый несвойственный ей и опасный путь: приехать на свидание.
Вскоре автомобиль оставил позади городскую суету и углубился в жилой район на окраине города. Несомненно, это место было самым подходящим для этой встречи. Удаленное место, без свидетелей, скрывая тайные встречи посреди ночных теней. Это место должно быть обозначено запрещающим въезд знаком.
Образы ранее не осмысленных суждений начали терзать ее душу. Она хотела было уже попросить шофера развернуться и вернуться в дом Брайтонов, но голос не поддался ее приказам. Автомобиль продолжал ехать по проспекту, окруженному белыми ивами, отбрасывающими тень на асфальт. Луна была уже на небе, и фары автомобиля казались единственным источником света посреди ночного пейзажа.
- Кажется вот он, этот дом, мисс, - сказал шофер, останавливаясь напротив единственного дома в этих окрестностях.
- Да... - ответила девушка, чувствуя, что руки ее вспотели от нервозности. - Мне надо уладить кое-что... Но Вы не будете возражать, если я немного задержусь? - спросила Кенди, не зная, стоит ли ей просить человека подождать ее.
- Моя смена заканчивается, мисс, - сказал шофер усталым голосом. - Боюсь, что не смогу Вас подождать.
- Я понимаю, - ответила девушка, опуская взгляд. - Не беспокойтесь... Я вызову другое такси.
Кенди заплатила шоферу и несколько мгновений стояла и смотрела, как автомобиль исчезает под покровом ночи, оставляя ее одну в этом темном месте, около двери незнакомого дома. Нервными руками блондинка достала ключ из кошелька и вставила его в замок парадной двери. Дверь немедленно открылась.
- Это прерогатива прекрасного пола опаздывать на свидания. Сейчас уже пол-одиннадцатого, - услышала она голос, раздавшийся из вестибюля, который как назло был освящен лишь парой ламп. Тогда Кенди поняла, что не ошиблась в своих предположениях относительно личности этого человека.
Девушка слегка прищурилась, чтобы различить темную фигуру, стоящую в полумраке широкого холла. Не говоря ни слова, она сделала несколько шагов вперед, закрывая за собой дверь и останавливаясь в нескольких метрах напротив человека, который ее ждал.
- Прошло много времени, - сказала она, когда, наконец, смогла четче увидеть фигуру человека, который наклонился, чтобы зажечь еще одну лампу, тем самым лучше освещая место.
Свет пролился сквозь полумрак, позволяя ей, наконец, увидеть четкие контуры высокого и сильного молодого человека, которого она помнила, но все же с такими же аристократическими и элегантными линиями. Кенди вновь почувствовала тот прекрасно известный ей частый стук ее сердца, которое дремало в течение всех этих лет. Молодой человек, закончив разжигать лампу, повернулся к ней, чтобы посмотреть в ее глаза. Когда его взгляд достиг ее, девушка вновь возненавидела себя за то, что осмелилась сыграть в такую опасную игру. Бог мой, у него были самые красивые глаза, глаза синего моря!
- Слишком много времени... вечность, - ответил он ей. И тогда она снова смогла увидеть в нем знакомое высокомерие. - Только эта вечность была для меня адом, - продолжил он, и его голос звучал еще грустнее, а его глаза смотрели на нее с искренним восхищением, которое, казалось, ничего не боялось.
- Мне жаль, что это было так, - ответила она, отклоняя свой взгляд, так как не могла больше смотреть в его глаза. - Я всегда хотела, чтобы ты был счастлив.
- Да... И я обещал тебе это, - добавил он, приближаясь к ней, и рука Кенди нервно сжала кошелек. - Но ты уже знаешь, я в этом признаюсь открыто. Мне не удалось. Я не смог сдержать свои обещания. А ты? - прямо спросил он, и Кенди почувствовала комок в горле перед тем, как ответить.
- По крайней мере, я сдержала одно, - ответила она, подходя к дивану, и хруст ее подкрахмаленных кружев наполнил молчаливую тишину. - И оно состояло в том, чтобы жить вдали друг от друга. Ты должен был уважать это решение.
- "Все! Я это сказала. Теперь я уверена, что это начало конца этого тяжелого разговора", - думала девушка, решив напомнить ему о его обязательствах, которые он не мог предать.
- Возможно, я должен сказать тебе, что сожалею, что прервал твою спокойную жизнь, - ответил он с грустной улыбкой. - Но это не так. Приговор, вынесенный мне, был слишком суровым, и я думаю, что он может искупить любой грех, который я, возможно, никогда не совершал. Он был слишком жестоким... слишком унизительным.
- Но есть боль сильнее твоей. Подумай о своей жене... Она не заслуживает этого... Не заслуживает этой боли от твоего поведения и того, чтобы ты посылал цветы другой, а не ей, - второпях ответила она, укрываясь за спинкой кресла.
- Моя жена... - засмеялся он, откидывая голову назад. - Я полагаю, ты говоришь о моей самоотверженной жене Сюзанне, да?
- Не играй, ты прекрасно знаешь, что да, - ответила она. - Простой факт того, что мы оба здесь, одни, и говорим о том, о чем должны молчать, мы сильно обижаем ее. Ты не должен оскорблять ее честь таким образом.
- Итак, мы можем поговорить о жертвоприношениях, которые сделали из-за морали. Но ты знаешь, они не помогли сохранить ни ее честь, ни мое хорошее имя.
- О чем ты? - смущенно спросила Кенди.
- Я думаю, что обязан рассказать тебе некоторые факты, о которых почти никто не знает... По крайней мере, пока. Ты могла бы присесть и выслушать меня? Ради этого я попросил тебя придти сюда этим вечером, - сказал юноша, садясь в кресло.
Кенди не знала, что и думать. Однако, доверяя честности своего собеседника, она приготовилась выслушать его. - "Если что-то пойдет не так..." - быстро сказала она себе, - "я сразу же уйду, даже если мне придется возвращаться домой пешком".
- Сюзанна была влюблена в меня, - начал он со вздохом грусти. - Но то, что мы считали любовью, оказалась лишь иллюзией, которую со временем рассеял эгоизм. Я дал тебе клятвы, который в один момент чуть не нарушил, но, в конце концов, я смог выполнить твое желание, и женился на ней. Наш брак, однако, не был таким, как я обещал тебе. Я... просто, - запнулся он перед тем, как Кенди заметила то, что никогда раньше не видела в нем. Слабый румянец появился на его щеках, - Мне просто было невыносимо быть рядом с ней... Я заботился о ней, сопровождал ее, я делал много всего для нее... Но разделять с ней постель... Мне было... очень неприятно.
- Пожалуйста, хватит. Я не понимаю, зачем ты должен рассказывать мне такое личное, - прервала она его, чувствуя слишком много противоречивых эмоций, услышав его слова. Она не могла продолжать это слушать.
- Ты должна будешь выслушать меня, потому что эти личные темы касаться также и тебя.
Его тон был таким категоричным, что Кенди не осмелилась возразить.
- Не пойми меня превратно, - продолжил он. - Я выполнял то, что от меня ожидали. Я не робкий, чтобы избегать своих обязанностей; но все время говорилось лишь об этом: обязанности, и только обязанности. Эта обязанность следовала за мной, как проклятье, даже в спальне. Ты меня понимаешь?
Кенди ничего не ответила.
- Нет, веснушчатая, ни одна женщина не сможет вынести это долгое время. Даже Сюзанна. Она принимала мою холодность в течение двух лет. Из-за того, что она не могла нормально передвигаться, она вела размеренную и спокойную жизнь, но еще и одинокую. Однако, когда она, наконец, решила воспользоваться протезом, ее жизнь резко изменилась. Она вновь стала выходить, непрерывно участвуя в общественной жизни. А я все больше углублялся в свою работу, а она в различную благотворительную деятельность. Расстояние между нами все увеличивалось до тех пор, пока мое присутствие не перестало иметь для нее значение. Возможно, мы так бы и прожили всю жизнь, но из-за меня ее обида полностью захватила ее сердце.
- Из-за тебя? - спросила блондинка, осмелившись, наконец, заговорить.
- Да, Кенди. Любовь Сюзанны превратилась в презрение. Когда мы поженились, я предупредил ее, что мое сердце всегда будет принадлежать другой, - объяснил он, прямо смотря в глаза Кенди, и от его взгляда она почувствовала, как дрожь пробежала по всему ее телу. - Но также я пообещал ей, что всегда буду заботиться о ней. Я клянусь тебе, что сделал все от меня зависящее, но ей этого было недостаточно. Она хотела все: мое сердце и мою страсть. Но она не смогла этого получить. Когда я не смог дать ей то, что она хочет, она стала молча ненавидеть меня. Отсюда и появился ее план мести.
- Мести?
- Да. Сначала она развлекалась с разными мужчинами у меня за спиной. Если она попросила бы у меня развод, то я сразу же предоставил бы его ей, но это ее не удовлетворяло. Она хотела опозорить мое имя, с каждым новым любовником, пока я был на работе. Она знала, что из-за ее положения я не могу потребовать у нее развод, и она продолжала публично позорить меня.
- Какой ужас! - воскликнула Кенди, прикладывая свою руку к губам. Она не могла поверить, что Сюзанна, такая милая и скромная девушка, могла потерять уважение к самой себе.
- Да, в это трудно поверить. Я сам был слеп и ничего не знал, и, возможно, поэтому ей надоела эта месть. И тогда она придумала новый вид реванша: она сбежала с одним из своих любовников, обчистив мои банковские счета шесть месяцев назад.
- Я не могу поверить... Я ничего не знала... Газеты не... - бормотала Кенди, не в состоянии закончить фразу из-за удивления и нервозности.
- Это еще не опубликовали, - объяснил он. - Она воспользовалась тем, что я был в турне, и убежала со своим любовником, оставляя мне письмо, где с изобилием мне все объяснила. Когда я приехал, я понял, что никто из моих знакомых еще об этом не знает. И я подкупил своих слуг, чтобы те молчали, и я пошел к адвокату, чтобы тот молча оформил развод.
- Но почему? - расследовала Кенди, не понимая реакцию молодого человека.
- Потому что я не хотел, чтобы ты вот так узнала об этом скандале. Я хотел сам тебе рассказать. Между нами существует бесспорная связь. Если я страдаю, ты тоже страдаешь. Поэтому я был уверен, что ты бы почувствовала боль, узнав, что я был опозорен. Я желал, чтобы ты знала, что не все это ранило мою гордость, а ранило твое отсутствие. Я не искал тебя раньше, потому что знал, что ты меня не примешь. И поэтому я не мог появиться так прямо перед тобой, зная, что ты даже не захочешь выслушать мои объяснения. Из-за этого я придумал всю эту шараду... чтобы проложить дорогу к твоему сердцу.
Юноша встал с кресла и опустился на колени напротив Кенди. Девушка была все еще в замешательстве из-за полученной информации.
- Ты мог бы написать мне письмо, - сказала она, наконец, чувствуя, что глаза юноши сжигали ее щеки.
- Я писал тебе много писем, - ответил он, в первый раз слабо улыбаясь.
- Анонимно и всегда с поэмами, - привела она доказательство, отвечая ему на улыбку.
- Но ты все поняла с первой же поэмы? - спросил он тоном более сладким, и осмелился коснуться ее руки, лежащей на кресле. Это было лишь легкое прикосновение его указательного пальца, но Кенди почувствовала его как электрический разряд, пронзивший ее тело.
- "К тебе посольство письменное шлю, лишенное красот и острословья", - шептала она, отклоняя взгляд. - Как забыть, что эта самая любимая сонета твоей матери. Мне было достаточно прочитать первую строку, чтобы понять, что это был ты.
- И что ты тогда подумала? – спросил он, страстно желающий знать все, полностью завладевая ее рукой.
- Я подумала... Я подумала о стольких вещах, - сказала она, поднимая лицо, и пытаясь сдержать слезы, которые уже появились в ее глазах. - Включая то, что я подумала, что это злая шутка, но потом я поняла, что это не так, потому что никто... Никто не знал об этой поэме. Знали только ты и я. Тогда я разозлилась на тебя.
- Я представлял, что так и будет, - ответил он ей. - Я знал, что ты меня возненавидишь за то, что я нарушил свое обещание.
- Но моя ненависть к тебе была всегда сомнительна, - признала она, осмеливаясь посмотреть в его глаза. Так, в глубине синих глаз, едва освещенных светом лампы, она увидела свое отражение. - Шли дни, и я тайно ждала следующего послания, храня сухие розы в своих книгах и перечитывая тысячи раз все твои сообщения. Откуда ты узнал? Откуда ты узнал, что я была не...? - решилась она спросить, зная, что оба они падали в бездну новых надежд.
- Я всегда все о тебе знал, потому что хоть мы и решили больше не встречаться, я никогда не терял твой след. Я узнавал о каждом событии, произошедшем в твоей жизни; я знал, что ты, как всегда, отдаешь свою любовь и заботу остальным; что продолжаешь ненавидеть стряпню, но все же делаешь это ради любви к друзьям; ты также не оставляла своих пациентов; каждое воскресенье ты ходила на мессу, и была такой красивой в своем завязанном на талии переднике... Я также знал, что все еще никто не смог затронуть твоего сердца... - поскольку он увидел ее вопрошающий взгляд, он открыто сказал: - Я все это узнавал от Альберта.
- Ты спрашивал его обо мне? - спросила она, не зная, чувствовать ли себя встревоженной или счастливой.
- В каждом письме, и он никогда не отказывал мне в счастье рассказать о тебе. Но, тем не менее, я никогда не спрашивал его, продолжаешь ли ты все еще любить меня. У меня не было на это права, но я продолжал жить только для тебя и ради тебя, ни для кого другого больше, - сказал он, запечатляя свои слова в чистом поцелуе на ее белых и тонких пальцах.
В комнате повисло молчание. Кенди все еще не могла поверить, что это был не сон, и слезы хлынули по ее щекам. Со слезами на глазах она рассматривала каждую линию его лица, глядевшего на нее с пылкостью. Свободной рукой девушка дрожащими пальцами прикоснулась к его лицу, робко лаская его щеку и убирая со лба непослушные волосы. Сейчас существовали лишь он и она.
- Терри, - шептала она, в первый раз осмелившись произнести его имя. - Ты изменился, но твои глаза... Твои глаза такие синие, как море.
Терри почувствовал, как по всему его сердцу разливается тепло, пока ее рука нежно ласкала его лицо. Хоть он и не хотел ни с кем сравнивать ее ласки, он удивился глубокому эффекту этого жеста, у которого была власть над его душой. Как бледнели перед этим жестом все эти три года супружеской безвкусной жизни.
- Тебе холодно? - спросила Кенди, когда почувствовала, что он слегка дрожит.
- Это только грусть, которая начинает покидать меня, - ответил он, вставая и также поднимая Кенди со своего сиденья.
Он подвел ее к окну. Снаружи можно было разглядеть один-единственный фонарь, освещающий передний сад дома и шоссе, окруженное множеством деревьев.
Чувство, витающее в воздухе, было глубоким и загадочным. Там были они. Двое, не встречавшиеся почти четыре года; клявшиеся когда-то не встречаться больше никогда, провести остаток всей жизни, идя по разным дорогам, и вот сейчас они почувствовали себя так, будто никогда не расставались. Как будто она только что вернулась домой после работы. Это была самая странная ситуация. Давящее чувство непринужденности при необыкновенном событии.
- Что будет с нами? - осмелилась она нарушить долгое молчание, но все еще смотря в окно.
- Это только ты можешь знать, - ответил он, освобождая ее руку, которую он все это время держал. - После развода я буду свободным человеком перед законом... Но я не могу просить тебя, - объяснил Терри, опуская взгляд. - Даже после развода с Сюзанной я не смогу получить согласие церкви на аннулирование брака. Однако в своем эгоизме я предлагаю тебе свою малостоящую жизнь, чтобы ты решила, что делать с ней.
- Нет, пожалуйста, не говори так, - ответила Кенди в смеси грусти и беспокойства. - Твоя жизнь – это моя жизнь. Бог свидетель, что здесь этой ночью, я не смогу оставить тебя, никогда. Я уже слишком многим пожертвовала.
Голос девушки звучал так убедительно, и в ее взгляде был блеск неумолимого решения, который он так хорошо знал. Несколько лет назад он увидел его в ее глазах, когда она приняла решение уйти, однако сейчас он понимал, что теперь все наоборот.
- Только Бог знает, что я не жил до этого момента! - воскликнул он, обнимая ее.
Ах! Сила языка не может описать не поддающуюся расшифровке тайну поцелуя. Это поцелуй был полон искренности, честной свободы, великодушия и доверия; это был поцелуй любви.
- "Твои губы такие суровые и нежные, на моих губах как влажный шелк", - подумала она, почувствовав его сокровенную ласку. Кенди когда-то размышляла над тем, что объединяет мужчину и женщину, но все ее размышления потерялись в отрицании. Сейчас же одним лишь жестом он открывал ей дверь в неизвестный мир, и она чувствовала, что была готова войти в него.
- Я считала, что мы больше никогда... не сможем быть вместе, - сказала она, когда он освободил ее от поцелуя.
- Да, я тоже так думал... что мы никогда больше не увидимся... ‘Никогда’ это ужасное слово, - ответил он ей, и она заметила, как его лицо преобразилось в немых символах живой грусти.
- Давай больше не будем об этом думать, - попросила Кенди, вновь закрывая глаза в новом приглашении поцелуя.
- Я часто мечтал, чтобы ты так закрывала глаза, Кенди. Я мечтал обнимать тебя так же, как сейчас, и ты бы меня не отвергала, - сказал Терри, будучи окутан ароматом девушки.
- "Твои губы – цвета вина и черешни, твоя кожа трепещет под моей рукой, и вся ты дрожишь, прижавшись к моему телу. Я больше не могу... Я не должен".
С влажным поцелуем разделенного рта и вздоха теплой поверхности языка Терри с большей силой обнял девушку и ощутил в тесном объятии мягкие формы ее тела. - "Бог мой! Ее грудь прижата к моей, ее руки меня окружают. Это бред".
Томный и нежный звук вырвался из ее горла. Кенди поняла, что это был ее собственный стон, когда почувствовала губы Терри, теплые, очень теплые, оставляющий след на ее щеке и шее. Ощущения были неистовы, и когда сила его рук пробежала по ее спине, она лишь раздула лихорадочный огонь страсти.
- Имей благочестие, - попросил он хриплым голосом, моля ее, чтобы она поняла его дилемму, но девушка не слушала, а лишь предоставила ему еще большую свободу. Секунду спустя его губы судорожно целовали обнаженную кожу, великодушно оставленную вырезом платья.
Белая грудь была твердой и мягкой и трепетала под пульсом все сильнее колотящегося сердца. Вскоре весь он - руки, рот и разум - были подчинены физическому обожанию тела девушки.
Руки его хотели сладострастно прикоснуться к ее лону, но твердость корсета под платьем не позволяла ему это сделать. Однако он не остановился.
С душевным волнением он расстегивал пуговки ее платья. У него не было других мыслей, кроме как продолжать прокладывать себе дорогу, развязывая ленты корсета и понимая, что он уже бессилен.
Под корсетом была легкая сорочка и теплое тело Кенди. Рот искал снова рот, щеки, шею, плечи, которые те же губы медленно ласкали.
Кенди не осмеливаясь открыть глаза, чувствовала губы Терри на своих плечах, его руки, ласкающие ее спину и ее пальцы, провалившиеся в его волосы. После всего этого ее разум больше не мог трезво мыслить.
Он все еще старался обрести силу воли, но наступил момент, когда даже он не смог противиться соблазну, и, в конце концов, он проиграл. Вскоре пред ним престала обнаженная белая кожа, трепещущая под его руками, которые жаждали теплого прикосновения.
- "Твоя талия такая тонкая, как осина; твой нежный контур мягких бедер добровольно встречает меня и великодушно принимает".
Кенди почувствовала нежный хлопок простыней на постели. Она поняла это, потому что почувствовала это обнаженной спиной. Остальным ощущением было обнаженное тело мужчины рядом с нею, его руки, заставляющие ее потерять понятия времени и здравого смысла. Если бы он неистово взял ее, то она бы отвергла его, но его неотразимое обольщение имеет неоспоримую власть.
- "Я даже думать не могу ни о чем, кроме тебя... Ты в моем сердце, я в твоих руках, ты в моем рту и вся твоя сила также во мне".
Руки Кенди затерялись на его широкой спине, и у него больше не было мыслей, кроме обладания ею. В следующем объятии между ними уже не было расстояния, и она не была уже больше девушкой.
Следом за этим пошли страстные поцелуи, и в конце интенсивного путешествия они дошли до точки полного единения.
- Да, - сказала он, слушая свой неизвестный инстинкт.
- Да, - ответил он, и они оба потеряли последнюю нить, связывающую их с реальностью.
Изразец - беспокойная птица. Она недолго поет, перелетая с ветки на ветку. Иногда она осмеливается ступить на подоконник и сидит, как будто загипнотизированная блеском стеклянных окон. Ее синее тельце было первым, что увидели глаза Кенди следующим утром. На ее груди спокойно спал Терри.
- Изразец на окне, - сказала она, зная, что Терри уже проснулся. - Ты знаешь, что синие птицы волшебные?
Терри привстал на локте. Рядом с ним спокойно лежала Кенди, улыбаясь самой красивой улыбкой. Воспламеняющийся жар, окутавший его прошлой ночью, со светом утра вернул ему здравый смысл, и горькая реальность предстала перед ним. В единственное мгновение все мысли, угнетавшие его прошлой ночью, обрушились на него со всей своей силой.
- Бог мой! Что я наделал? - воскликнул он с горечью от стыда и раскаяния. - Когда я должен был охранять твою честь и защищать тебя, я лишь принес тебе позор.
- Нет! Не говори так! Я хотела этого также как и ты, - уверенно ответила она, сразу понимая, что он имел в виду.
- Но это было в моих руках. Я... я знал, что я делаю, - препирался он, отклоняя взгляд.
- А я не знала? - с укором спросила девушка. - Терри, я уже не девочка.
- Это не оправдание. Я отвечаю за все. Никогда себе не прощу, - ответил он ей, и садясь на край постели, закрыл лицо руками, не в силах смотреть ей в глаза.
- Этого мне бы не хотелось, - энергично ответила она, будто предыдущая ночь дала ей некую уверенность.
Терри почувствовал, как она склонилась над ним, лаская его спину. - "Я недостоин ее, недостоин ее любви", - думал он.
- Не терзайся из-за того, что иногда чувство побеждает разум. То, что произошло, это жизнь, - продолжала она, целуя его спину. - Возможно, сейчас ты думаешь бросить меня?
- Никогда! Как ты можешь такое говорить? - немедленно ответил он, повернувшись, чтобы увидеть ее душевное волнение и грусть. - Если ты меня принимаешь, несмотря на мою непростительную ошибку, ты будешь моей женой, хотя мы не сможем обвенчаться в церкви.
- Я думаю, это уже решено, любовь моя. Ты уже стал моим мужем, но я все равно с радостью подпишу наш брачный контракт. Тебя это удовлетворяет?
Юноша молчал. Не в состоянии поверить в свое счастье, в то же время, горечь того, что он не может дать Кенди всего, что она заслуживает, наполнила его сердце. Он хотел, чтобы все ее увидели, изумительную и благородную, и чтобы она ни перед кем не опускала взгляд.
- Но... Ты уверена? Ты не будешь сожалеть? - спросил он, все еще сомневаясь.
- Конечно, нет! Вчера вечером я узнала, что значить любить душой и телом. Я не могу этого стыдиться.
- Ты так себя почувствовала?
- Да, - улыбнулась она, покраснев. – Я никогда себе не представляла, что это будет так. Ты знал, что это произойдет... между нами?
- Я интуитивно это чувствовал, - признался он, не замечая, что уже начал наслаждаться видом обнаженной груди девушки.
Мгновение Кенди смотрела на него неуверенно. Она не была уверена, что должна продолжать.
- Я хочу сказать... Это не тайна, что я никогда до вчерашнего вечера... Никогда раньше не была вот так с мужчиной, - решилась сказать она. - Но ты... ты уже должно быть... уже переживал нечто подобное... до вчерашнего вечера...
- Ты ошибаешься, - ответил он. - Кое-что я узнал еще в юном возрасте, когда везде искал то, что не могли дать мне мои родители. Тогда я был недоволен своей жизнью и сейчас я вспоминаю об этом со стыдом. Потом с Сюзанной, я говорил тебе вчера вечером, что не получал ничего кроме назойливой докучливости. Но, несмотря на это, я никогда физически не изменял ей, потому что не мог предать тебя. Моя единственная неверность ей была в моем сердце, и она об этом знала. Я никогда ничего подобного не чувствовал. Только с тобой, Кенди, я почувствовал себя удовлетворенным и счастливым. Но я не хочу, чтобы другие подумали о тебе плохо и недостойно.
- Они ничего не узнают. То, что произошло, останется лишь между нами.
- Но все равно нам надо поторопиться... Мы не должны дожидаться скандала, который обязательно будет, когда все узнают о моем разводе... То, что мы пережили вчера вечером, может иметь последствия. Ты об этом не подумала?
- Это будет скандал вслед за скандалом, - ответила она, улыбаясь. - Разве это не было нашим любимым видом спорта?
- Я сдаюсь! - сказал он, возвращая ей улыбку. - Для тебя ничего не имеет значение. Хорошо, что это так.
Пресса была загружена спектаклями в августе. Обманы, предательство и неверность - темы которые увеличили тираж изданий в тысячи раз. Однако много журналистов хотели взять интервью, в котором оскорбленный муж горько жаловался на свою судьбу, но только они попали на человека, который отказался публично осуждать свою жену. Хоть доказательства имелись, Терри не собирался добиваться публичного линчевания Сюзанны. В конце концов, они оба совершили тяжелую ошибку.
Потом пришло известие о новом браке Терренса. Это событие было на первых страницах газет. В тайне развестись и потом вновь жениться на другой, оказалось весьма скандальной заметкой. Сплетни не прекращались еще долгое время, мадам Элрой была на грани нервного срыва, а в журналах говорилось об этой теме еще долгие месяцы. Потом, как случается со всеми историями, это осталось в забвении.
Однако каждый год, в день годовщины свадьбы Корнуоллов, неизменно приносили букет из четырехсот красных роз, как подарок Терренса Г. Гранчестера для своей любимой жены и единственной женщины в его сердце.
______________________________
1. Сонет 26. Уильям Шекспир
2. Фрагмент из " Стансы к некой даме, написанные при отъезде из Англии ". Лорд Байрон.
3. Песня Пабло Миланеса " Para Vivir " - " Чтобы жить "
© Mercurio2003